На фото – Георгий Федорович Синяков, советский хирург, более 20 лет заведовавший отделением одной из больниц Челябинска.
Во время войны он спас из плена сотни советских солдат – по системе «графа Монте-Кристо».
Окончивший Воронежский медуниверситет Георгий Синяков ушёл на Юго-Западный фронт на второй день войны. Во время боёв за Киев врач до последней секунды оказывал помощь попавшим в окружение раненым солдатам, пока гитлеровцы не заставили его бросить это «ненужное занятие». Попав в плен, молодой врач прошёл два концлагеря, Борисполь и Дарницу, пока не оказался в Кюстринском концентрационном лагере в девяноста километрах от Берлина.
Сюда гнали военнопленных из всех европейских государств. Но тяжелее всего приходилось русским, которых никто никогда не лечил. Люди умирали от голода, измождения, простуды и ран. Весть о том, что в лагере оказался врач, быстро облетела немцев. Решено было устроить русскому доктору экзамен – он, голодный и босой, несколько часов подряд делал резекцию желудка. Экзаменовать молодого русского приставили нескольких военнопленных докторов из европейских стран. У ассистентов Синякова дрожали руки, а Георгий так спокойно и чётко выполнял необходимые манипуляции, что даже у немцев пропала тяга устраивать впредь испытания специалисту. Хотя кто-то из них до этого язвил, что самый лучший хирург из СССР не стоит немецкого санитара.
Синяков не отходил от операционного стола. Сутки напролёт он оперировал раненых солдат. Весть о гениальном враче разошлась далеко за пределы концлагеря. Немцы стали привозить своих родных и знакомых в особо крайних случаях к пленному русскому. Однажды Синяков оперировал немецкого мальчика, подавившегося костью. Когда ребёнок пришёл в себя, заплаканная жена «истинного арийца» поцеловала руку пленному русскому и встала перед ним на колени. После этого Синякову был назначен дополнительный паёк, а также стали положены некоторые льготы, типа свободного передвижения по территории концлагеря, огороженного тремя рядами сетки с железной проволокой. Врач же частью своего усиленного пайка с первого дня делился с ранеными: обменивал сало на хлеб и картошку, которой можно было накормить большее число заключённых.
А потом Георгий возглавил подпольный комитет. Врач помогал организовывать побеги из Кюстрина. Он распространял листовки, где рассказывалось об успехах Советской армии, поднимал дух советских пленных: уже тогда доктор предполагал, что это – тоже один из методов лечения. Синяков изобрёл такие лекарства, которые на самом деле отлично затягивали раны больным, но с виду эти ранения выглядели свежими. Именно такую мазь Георгий использовал, когда фашисты подбили легендарную Анна Егорову. Гитлеровцы ждали, когда отважная лётчица поправится, чтобы устроить показательную смерть, а она всё «угасала и угасала». На самом деле несколько восхищающихся смелостью Анны пленных, и в их числе Синяков, помогали девушке, как могли. Поляк-портной сшил ей из оборванной робы юбку, кто-то собирал по каплям рыбий жир, Синяков лечил, делая вид, что ей лекарства не помогают. Потом Анна поправилась и при помощи Синякова бежала из концлагеря. Советские солдаты, слышавшие о смерти легендарной лётчицы, едва поверили в её чудесное воскрешение.
Способы спасения солдат были разными, но чаще всего Георгий стал использовать имитацию смерти. К счастью, никому из гитлеровцев не пришло в голову подумать, почему большинство раненых заключённых, которым удавались побеги, прошли перед этим лечение у «русского доктора». Георгий Фёдорович научил больных имитировать собственную смерть. Громко констатировав фашистам, что очередной солдат умер, Георгий знал, что жизнь ещё одного советского человека спасена. «Труп» вывозили с другими действительно умершими, сбрасывали в ров неподалёку от Кюстрина, а когда фашисты уезжали, пленный «воскресал», чтобы пробраться к своим.
Последний подвиг в лагере «русский доктор» совершил уже перед тем, как русские танки освободили Кюстрин. Тех заключённых, что были покрепче, гитлеровцы закинули в эшелоны, а остальных решили расстрелять в лагере. На смерть были обречены три тысячи пленных. Случайно об этом узнал Синяков. Ему говорили, не бойтесь, доктор, вас не расстреляют. Но Георгий не мог оставить своих раненых, которых он прооперировал тысячи, и, как в начале войны, в боях под Киевом, не бросил их, а решился на немыслимо отважный шаг. Он уговорил переводчика пойти к фашистскому начальству и стал просить гитлеровцев пощадить измученных пленников, не брать ещё один грех на душу. Переводчик с трясущимися от страха руками передал слова Синякова фашистам. Они ушли из лагеря без единого выстрела. И тут же в Кюстрин вошла танковая группа майора Ильина.
Оказавшись среди своих, доктор продолжил оперировать. Известно, что за первые сутки он спас семьдесят раненых танкистов. В 1945-м Георгий Синяков расписался на рейхстаге.
После войны Георгий Фёдорович переехал в Челябинск. Он работал заведующим хирургическим отделением медсанчасти легендарного ЧТЗ, преподавал в мединституте. О войне не говорил. Студенты вспоминали, что Георгий Фёдорович был очень добрым, подчёркнуто вежливым, интересным и спокойным человеком. Многие и не предполагали, что он был на войне, а про концлагерь и вовсе не думали. Всё открылось только после интервью той самой спасенной летчицы Анны Егоровой.
Говорили, что после этого Синякова пытались выдвинуть на награды, но «пленное прошлое» не ценилось в послевоенные времена. Тысячи спасённых Георгием Фёдоровичем называли его врачом с большой буквы, настоящим «Русским Доктором». Известно, что свой день рождения Синяков отмечал в день окончания Воронежского университета, считая, что родился тогда, когда получил диплом врача.